Имя, клички, прозвища:
Когда-то звалась Мышкой, сейчас нарекла себя Авали или же Серой Ласточкой, стараясь окончательно извести любые мысли о семье.

Вид, возраст, пол:
Среднерусский лесной волк, два года, самка.

Внешность:
Длинна: 128
Вес: 36
Рост в холке: 65
Маленькая, худощавая волчица, внешне довольно слабая и беспомощная. О таких хочется заботиться, хочется охранять, защищать. Авали правда не очень сильна в драках. Она дерется больше технично, беря противника ловкостью и выносливостью, а не размерами и силой.
Все тело волчицы покрывает довольно длинная светло-серая шерсть, на тон-два светлее на груди и животе, и темнее на шее и вдоль хребта. Шерсть эта довольно жесткая на ощупь, не слишком приятная.
Глаза у волчицы янтарные, пронзительные, чистые и светлые. Авали умеет посмотреть так, чтобы её собеседник понял, что он попал в немилость и презрение.
Движения мягкие и плавные, чем-то даже напоминающие кошачьи.
Морда длинная, узкая, с мягким переходом от лба к носу. Сам нос черный, но на морозе иногда приобретает розоватый оттенок.
В целом Авали можно даже назвать симпатичной, но исключительно на любителя. У её лап никогда не было толп кобелей, да она сама как-то не особенно стремилась к этому.

Характер:
Пожалуй, начать стоит с того, что порой сама Авали не понимает своего поведения. Настроение волчицы может поменяться меньше, чем за несколько секунд и по самому глупому поводу. Например, слово грубое услышала, или что еще.
Авали довольно импульсивна, вспыльчива и обидчива. Но успокаивается, как правило, так же быстро, как и заводится. Руглива, порой даже сама ищет повод, чтобы поссориться и поскандалить, закатывая истерики на ровном месте. Любит строить из себя существо значительной важности, хотя на самом деле, внутри страдает от массы комплексов, неуверенная в себе, довольно загнанная. Такая вот она, требовательная к себе и окружающим, с несколько заниженной самооценкой.
Но не смотря на все выше перечисленное, если у Авали хорошее настроение – она довольно интересный собеседник. Веселая, озорная, игривая, любящая пошалить и по-доброму разыграть кого-нибудь из стаи. Остра на язык, это проявляется не только в оскорблениях и ехидных намеках, а в удачных шутках и вовремя рассказанных забавных историях.
Нельзя сказать, что у Авали есть какие-то определенные принципы, по которым она живет. Да, конечно, есть некий перечень правил, по которым хищница живет и которым старается следовать, но все эти правила с легкостью меняются, как только Авали это не выгодно.
Не смотря на свой вздорный характер является в большей мере доброй. Поможет, чем сможет, поддержит. Особенно тех, кого считает особенно близкими. Но сделает это завуалировано, чтобы не дай Небо никто не догадался, что она не такая эгоистка, которой старается казаться.
Собственно, все поведение Авали – такая одна, прочно сбитая маска, которой хищница вполне удачно прикрывает ранимую и мягкую натуру, готовую выть от каждого злого слова, сказанного в её сторону.

Биография:
Мое рождение не ознаменовалось ничем примечательным, кроме, пожалуй, чрезвычайных мучений матери, которая мало того, что терпела удушающую жару, так еще и вынуждена была возится с нами – тремя мелкими щенками, проглотами, жаждущими забрать у неё последние остатки жизненных сил. Уже позже я думала о том, что хотела бы, чтобы мое рождение ознаменовалась чем-нибудь примечательным. Ударами молний, жутким ливнем или еще чем-то... Но, как на зло, все было до невозможности банально и обычно, не как в сказках или легендах, повествующих о великих героях.
Я родилась самой маленькой и самой слабой, усиленно цепляясь за жизнь всеми правдами и неправдами, стараясь пережить первую ночь, первый день… Меня частенько отпихивали старшие брат и сестра, но я упорно продолжала прорываться к соскам, несущим жизнь – и выживала.
Надо сказать, когда я подросла – ситуация не изменилась. Пелагея и Корсар любили меня, я любила их, но всегда оставалась на отшибе, порой мне даже казалось, что я – вовсе не из этой семьи, я попала туда по ошибке, и теперь вынуждена влочить свое существования рядом с ними.
Пожалуй, из нас троих, больше всего неприятностей у матери и отца было именно со мной, желающей быть не похожей, желающей внимания, самовыражения. Постоянной бунтаркой, которая будет против не потому, что ей что-то не нравится, а просто из принципа. Я чаще, чем другие натыкалась на ссоры, особенно с отцом, с которым мы были незримо похожи твердостью и бескомпромиссностью.
Я чаще других убегала в лес, оставалась там одна. Мне нравилась такая вольная, спокойная жизнь, по нескольку дней я не подавала и весточки о себе, а когда возвращалась, отощавшая, голодная, но счастливая, натыкалась на непонимание и упреки со стороны тех, кто меня вырастил и выкормил.
Нет, я не жалуюсь. Мое детство нельзя назвать тяжелым, оно полностью пронизано счастьем, любопытством и новыми открытиями, которые обещали новую, интересную жизнь.
Пожалуй, я слишком привыкла к своей свободе, привыкла к тому, что сама выбираю, куда мне идти, кого мне слушать. Мы все, вся семья были часть стаи Коатли, но родители решили сообщить об этом только сейчас. И когда оказалось, что я не властна над собой, что за меня уже определили, кем я буду, где я буду, и как долго – внутри взыграла свирепая гордость, заставляющая меня бросить все, развернуться и уйти, махнув хвостом.
Да, я всегда чувствовала себя лишней в семье, всегда мне хотелось дышать полной грудью, а не в пол силы, как мне позволяли, но расставание для меня было тяжелым.
Об этом никогда не узнают ни Пелагея, ни Корсар, ни отец с матерью. Не узнают, как я отпевала их долгими вечерами, хороня в своем сердце. Не узнают, как часто мне хотелось вернутся, как я мучалась от непривычного одиночества и душераздирающего понимания, что мне больше некуда возвращаться и что «дома» больше нет. Но гордость, гордость - это то, что ведет меня по жизни, что руководило мной тогда, что руководит мной сейчас. Эта гордость туже стянула ошейник и приказала оставаться одиночкой, скитаться по вольным землям, радуясь случайным встречам, не думать о своем прошлом. Но и гордость дала слабину. Повинуясь боли, которую порождало одиночество, она позволило мне сменить имя, дабы забыть, откуда я родом и где было то место, которое я называло домом.
И я действительно начала забывать. Кровоточащая рана затянулась, на ней начала вырастать новая шерсть, но я не могла быть вечно одной. Я стала все ближе и ближе приближаться к стае Шумеров, подумывая о том, что эта стая смогла бы мне вновь дать то, что я назвала бы «домом».

Дополнительно:
Ничего такого нет.

Принадлежность и ранг:
Пока одиночка, но подумывает присоединится к последователям Кареглазого.

Связь:
Skype grey.avaler